Злой гений Нью-Йорка [Дело Епископа] - Стивен Ван Дайн

— Может быть, он хотел просто разбудить миссис Друккер, чтобы она тотчас же нашла злополучную фигурку, — предположил Маркхэм.

— А зачем же он так осторожно повёртывал ручку, как будто старался никого не разбудить? Нет, Маркхэм, у него в мозгу было что-то более зловещее; но когда дверь оказалась замкнутой, и миссис Друккер вскрикнула, он оставил епископа там, где его нашла миссис Друккер, и убежал.

— Но, сэр, — заговорил Хэс, — ведь и кто-нибудь другой мог знать, что она не замыкает дверь на ночь, и быть настолько знакомым с расположением дома, чтобы ходить по нему впотьмах.

— Но у кого мог быть ключ от задней двери, сержант?

— Дверь могла остаться незамкнутой, — упорствовал Хэс, — вот когда мы проверим все alibi, тогда у нас будет руководящая нить.

Ванс вздохнул.

— Вероятно, вы найдёте двух-трех человек без alibi, а если ночной визит был сделан по плану, так и alibi, наверное, подготовлено. Мы ведь не с дураками имеем дело, сержант. Мы играем в смертоносную игру с хитрым, находчивым убийцей, который так же быстро соображает, как и мы, и так же искушён в тонкостях логики…

Вдруг он встал, а за ним и мы, и все пошли в кухню. У стола сидела немка и что-то готовила. Ванс с улыбкой посмотрел на неё и спросил:

— Как вас зовут?

— Менцель, — ответила она. — Грета Менцель.

— Вы уже давно у Друккеров?

— Двадцать пятый год.

— Давно, — заметил Ванс. — Скажите, отчего вы так испугались нас сегодня утром?

— Я не испугалась, но м-р Друккер был занят.

— Вы, может быть, подумали, что мы пришли его арестовать?

Её глаза расширились, но она ничего не ответила.

— В котором часу м-р Друккер вчера встал? — продолжал Ванс.

— Я уже сказала вам, в девять, как всегда.

— В котором часу встал м-р Друккер? — голос его звучал настойчиво и значительно.

— Я сказала вам.

— Die Wahrheit Frau Menzel! Um wie viel Uhr ist er aufgestanden?

Повторение вопроса по-немецки мгновенно вызвало психологический эффект. Женщина закрыла лицо руками, и у неё вырвался подавленный крик.

— Не знаю, — сказала она. — Я будила его в половине девятого, но он не ответил. Я приоткрыла дверь… она была незамкнута, и — Di, lieber Gott! — его там не было.

— Когда вы его опять увидели?

— В девять. Я пошла наверх, чтобы сказать ему, что завтрак готов. Он был в кабинете за столом, работал, как сумасшедший, и был взволнован. Он сказал мне, чтобы я ушла.

— Он спустился к завтраку?

— Ja, ja. Он пришёл вниз через полчаса.

— Почему вы сказали мне сегодня, что м-р Друккер встал в девять часов? — спросил Ванс.

— Я должна была… так мне было велено. Когда миссис Друккер вернулась вчера от мисс Диллард, она сказала мне, что если мне будут задавать этот вопрос, я должна отвечать: в девять часов. Она даже заставила меня поклясться…

Ванс все-таки казался сбитым с толку.

— В том, что вы рассказали, нет ничего такого, что могло бы на вас подействовать. Вполне естественно, что болезненная женщина вбила себе в голову, что она должна защитить своего сына от подозрений, когда по соседству было совершено убийство. Вы ведь знаете, как она преувеличивает самую отдалённую опасность во всем, что касается её сына. У вас нет оснований связывать м-ра Друккера с этим преступлением?

— Нет, нет! — Женщина затрясла головой, как сумасшедшая.

Ванс суровым неумолимым тоном спросил:

— Где вы были в то утро, когда был убит м-р Робин?

Вдруг изумительная перемена произошла в ней: лицо её побледнело, губы задрожали, она судорожно сжала руки. Она хотела отвести свои глаза от Ванса, но что-то в его взгляде удержало её.

— Где вы были, фрау Менцель? — Ванс резко повторил вопрос.

— Я была здесь, — начала она, но вдруг остановилась и взволнованно посмотрела на Хэса.

— Вы были в кухне?

Она кивнула головой, казалось, она потеряла дар речи.

— И вы видели, как м-р Друккер вернулся от Диллардов? — продолжал Ванс. — Он прошёл по чёрному ходу и пошёл наверх… Он не знал, что вы его видели через кухонную дверь… А позже он спросил, где вы были в это время. Потом вы узнали о смерти м-ра Робина за несколько минут до его прихода. А вчера, когда миссис Друккер приказала вам говорить всем, что он встал в девять часов, вы узнали, что по соседству был ещё кто-то убит, и у вас возникли подозрения… Верно, фрау Менцель?

Женщина громко плакала в передник.

Хэс свирепо посмотрел на неё.

— Вот как! — загремел он. — Вы лгали, когда я вас допрашивал, сопротивлялись правосудию!

— Миссис Менцель, сержант, — заговорил Ванс, — не имела никакого намерения обманывать правосудие, она теперь сказала всю правду. — И не дав Хэсу времени ответить, он обратился деловым тоном к перепуганной женщине: — Вы каждую ночь замыкаете дверь, ведущую на крыльцо?

— Да, каждую ночь.

— Вы уверены, что замкнули её сегодня ночью?

— В половине девятого, когда я пошла спать.

Ванс подошёл к двери и осмотрел замок.

— У кого есть ключ от двери?

— Ни у кого, кроме мисс Диллард.

— Мисс Диллард? А на что ей ключ? — спросил Ванс.

— Да у неё он уже несколько лет. Она ведь, как член семейства, приходит два-три раза в день. Когда я ухожу, я замыкаю дверь, а так как у неё есть свой ключ, миссис Друккер не приходится беспокоиться и спускаться вниз.

— Совершенно естественно, — пробормотал Ванс. — Больше мы не будем вас беспокоить, фрау Менцель.

Когда мы вышли, он указал на дверь, ведущую во двор.

— Заметьте, пожалуйста, что проволочная сетка выломана из рамы, конечно, для того, чтобы можно было просунуть руку внутрь и повернуть защёлку. Дверь открывали ключом миссис Друккер или мисс Диллард, вернее ключом последней.

Хэс кивнул головой, но Маркхэм стоял в отдалении и сердито пыхтел папиросой. Вдруг он решительно повернулся и уже готов был снова войти в дом, когда Ванс схватил его за руку.

— Нет, Маркхэм. Технически это может страшно повредить. Смири свой гнев.

Маркхэм стряхнул с себя его руку.

— Черт возьми, Ванс. Друккер наврал нам, что он ушёл от Диллардов через ворота до убийства Робина.

— Конечно, наврал. Я все время подозревал, что отчёт, данный им о том утре, был несколько условен. Но не стоит идти к нему с расспросами. Он просто скажет, что кухарка ошибается.

Маркхэм не успокоился.

— Но я хочу знать, где он был вчера утром. Почему это миссис Друккер старается уверить нас, что он спал?

— Вероятно, она тоже ходила в его комнату и видела, что она пуста. Когда она узнала о смерти Спригга, то стала придумывать alibi. Но не выйдет ничего хорошего, если вы сейчас же пойдёте обличать несообразность её рассказа.

— Может быть, — серьёзно заговорил Маркхэм, — я и добился бы объяснения этого омерзительного дела.

Ванс ответил не сразу. Подумав, он тихо сказал:

— Все-таки не следует рисковать. Если то, что вы думаете, окажется правдой, и вы сообщите только что полученные вами сведения, маленький человек может на этот раз не удовлетвориться оставлением фигурки у дверей…

Маркхэм с ужасом посмотрел на него.

— Вы думаете, что жизнь кухарки будет в опасности, если я сейчас воспользуюсь уликой против него?

— Самое ужасное в этом деле то, что пока мы не добьёмся правды, опасность не исчезнет. Мы не можем подвергать ей кого бы то ни было…

Дверь на крыльцо отворилась и на пороге появился Друккер. Его взгляд остановился на Маркхэме и хитрая, злобная улыбка скривила его рот.

— Надеюсь, я не помешал? Но кухарка только что сообщила мне, что сказала вам, будто бы она видела, как я вышел через заднюю дверь утром в день убийства м-ра Робина.

— Так что же из этого, м-р Друккер? — спросил Маркхэм.

— Я только хотел сказать вам, что кухарка ошибается. Она, очевидно, спутала дни, я часто прихожу домой через эту дверь. Я уже сказал вам, что ушёл со стрельбища через ворота, выходящие на 75-ю улицу, и после короткой прогулки в парке вернулся домой через парадную дверь. Я убедил Грету, что она ошиблась.

Ванс внимательно слушал. Потом он повернулся и встретил улыбку Друккера тоже ясной невинной улыбкой.

— Вы убедили её, может быть, при помощи шахматной фигуры?

Друккер дёрнул головой и втянул глубоко воздух. Его исковерканное тело напряглось, мускулы у глаз и рта задрожали, жилы на шее вздулись как верёвки. На одно мгновенье я подумал, что он потерял власть над собою, но с большим усилием он принял спокойный вид.

— Я не понимаю вас, сэр. — Голос его дрожал от гнева. — Причём тут шахматная фигура?

— Фигуры носят различные названия, — лаконично заметил Ванс.

— Вы будете рассказывать мне о шахматах. — Ядовитое презрение было в его голосе, но все-таки ему удалось усмехнуться. — Конечно, разные названия: король, ферзь, ладья, конь. — Он вдруг остановился… — епископ … — Он прижался головой к дверям и захохотал. — Так вот что вы подразумеваете! Епископ!.. Да вы просто сборище глупых детей, играющих в какую-то дурацкую игру.